ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИЧИНЫ ТРУДНОГО ПОВЕДЕНИЯ МЛАДШИХ ШКОЛЬНИКОВ

Проблема детской трудности помолодела и о ней нужно уже в начальной школе для того, чтобы определить, он  действительно стал трудным или повзрослел. А может, он смотрит на события и людей, которые рядом с ним реальными глазами,  может, он говорит нам, взрослым, правду о нас самих, о наших взаимоотношениях?

Наблюдения и исследовательские материалы многих психологов, работающих с трудными детьми, говорят о том, что трудный ребенок зачастую ребенок с высоким уровнем интеллекта и обостренным чувством справедливости. Если они выходят из повиновения, сладить с ними очень непросто.

По результатам диагностических исследований основными причинами возникновения трудностей поведения детей в большинстве случаев являются нарушения в семейном воспитании.

Что же служит причинами нарушения поведения у детей?

Причины детской неуправляемости.

Причина первая — борьба за внимание родителей.

Непослушание — это тоже возможность привлечь к себе внима­ние, заявить о себе, если о тебе забыли взрослые. Внимание необхо­димо любому человеку для эмоционального благополучия, а тем более — ребенку.

Причина вторая — борьба за самоутверждение.

Ребенок объявляет войну бесконечным указаниям, замечаниям и опасениям взрослых. Он ждет доверия к себе. Он хочет решать сам, это заложено в его природе — нельзя прожить жизнь на опыте старших.

Причина третья — жажда мщения окружающему миру, взрослым.

Ребенок мстит за:

• неверие в его способности и возможности. Это относится и к пе­дагогам в том числе: «Ты не мог решить эту задачу! Ты списал!»
• сравнение не в его пользу со старшими или младшими брать­ями и сестрами;
• за унижение друг друга в кругу семьи;
• за потерю одного из родителей в результате развода;
• за появление в доме нового члена семьи, который становится более значимым, чем сам ребенок.
• за несправедливость по отношению к себе и невыполненные взрослыми обещания;
• за родительскую ложь и хамелеонство;

—           за чрезмерное проявление взрослыми любви друг к другу.
Причина четвертая — неверие в свой успех.

Причинами неверия в собственный успех могут стать: низкие школьные результаты вне зависимости от приложенных ребенком усилий, низкая самооценка, поощряемая педагогами и семьей, пло­хие взаимоотношения в классе со сверстниками, откровенная изо­ляция ребенка, отсутствие возможности проявить себя, свои спо­собности и умения.

3. Итак, кроме того, детей с трудностями в поведении можно выделить в несколько групп на основе акцентуации характера, возникающие на почве искажения функций инстинктов и темперамента.

«Неугомонные»

У такого ребенка чрезмерно обострен инстинкт свободы, у него сангвинично-холерический вариант темперамента. В нем все чрезмерно: активность, свободолюбие, общительность. Он неудержимо стремится к цели, но это не долговременная ориентация, а сиюминутная цель, как правило, неугомонное стремление к удовольствиям. У такого ребенка чрезвычайно велик энергопотенциал. Он неутомим. Ему достаточно пяти-шести часов, чтобы сон восстановил его силы, а остальные восемнадцать часов он на ногах, не ведая усталости.

Не ведает он и печали. Радость жизни брызжет из него, как лучи от солнца. Он абсолютно беззаботен. Он играючи выполнит самую трудную работу, покорит любую вершину, невзирая на раны и ссадины, если это ему интересно. От полноты силы и радости он щедр и широк душой, бескорыстен, азартен, авантюристичен. Его ведет к цели любопытство, радость борьбы, риск, он бесстрашен.

Нередко «неугомонный» все схватывает на лету и легко усваивает школьную программу, но неугомонность, беззаботность и безответственность могут привести его к второгодничеству. Такой ребенок открыт, искренен, хотя может и солгать, но безобидно, чтобы вырваться на улицу, в компанию таких же озорников, как и он сам. «Неугомонный» часто ввязывается в драки, но и тут он беззлобен, и драка для него — игра, веселье, проявление широты души. Его свободолюбие неудержимо влечет его в компанию, туда, где весело, где смех, шутка, легкая музыка и озорство. За компанию он готов и построить дом, и разрушить его, уехать в другой город и ограбить торговый ларек. Он злостный нарушитель дисциплины. Он быстро завоевывает авторитет среди сверстников, потому что бесстрашен, находчив, самоотвержен, выдумщик и идет впереди, беря на себя самое трудное и опасное. Для него не существует «завтра», и утром он не думает о вечере. Увлекшись чем-то, он забывает, что его ждут, что о нем беспокоятся родители, но искренне огорчен, узнав, что у мамы был сердечный приступ. Он органически не выносит скуки, но легко перенесет любые лишения, голод и холод, жестокую порку. Единственное наказание, которое он не переносит и тогда отчаянно бунтует и даже ломается — ущемление его свободы: изоляция от жизни, от людей, от новых впечатлений. И он впадает в гнев, взрывается до беспамятства, когда пытаются ограничить его свободу.

Спасение таких детей — в развитии у них интереса к чему-либо полезному. Их неугомонность следует направлять. Если их занять интересными делами, они перевернут горы. Спорт — это для них! Мотоцикл и альпинизм, туризм, футбол и хоккей, баскетбол и спортивное ориентирование, кружки «юного моряка», парашютные, планерные, охрана природы и порядка — для них. Они не терпят строгой дисциплины, и их следует назначать старостами, командирами — пусть они сами устанавливают дисциплину и следят за ее исполнением. Они — мустанги, и их табун можно увести от пропасти только одним: скакать впереди них, увлекая их к добрым целям и заманчивым далям. «Неугомонный» — горная река, не имеющая постоянного русла, и русло для нее надо проложить.

Главное же в их воспитании — неустанная стимуляция развития у них социальных функций лобной доли головного мозга. Речь идет о способности предвидения последствий своих поступков, ориентации на большие, заманчивые жизненные цели, на достойное будущее. Родители, задушевно и проникновенно, приводя яркие примеры, ссылаясь на авторитетные для них суждения (суждения великих спортсменов, легендарных воинов, путешественников, артистов), беседуют с ними, начиная с пятилетнего возраста. Уже с пятилетним говорят примерно так: «Представь себе, что кто-то ведет машину, закрыв глаза, что командир послал солдат в атаку, не зная, как укреплены позиции противника… И каков же может быть результат? Один дурачок, не подумав, не осмотревшись, выстрелил из рогатки и повредил глаз товарищу; другой подставил ногу бегущему, а результат — сломанная собственная нога; третий, как собака за брошенной палкой, выбежал, не гладя, за мячом на шоссе… Так поступают только глупые. А умные думают, прежде чем начать действовать!».

Однако в беседах с ребенком решается еще одна, не менее важная задача. Родители внушают детям бессознательные установки на то, что хорошо и что плохо, стыдно, нельзя. Эти установки крайне сильны, они сильнее инстинктов! И они — на всю жизнь. Взрослый человек, каков бы он ни был по характеру, руководствуется принципами своего мировоззрения. Так, став истинным христианином, в корне изменяет свое поведение и закоренелый преступник. На ребенка точно так же воздействуют установки. Он ударил бы, соврал, украл, но добрые установки остановят его…

Есть две сверхустановки, которые неустанно внушаются ребенку с самого раннего возраста. Первая из них: очень чего-то хочется, но — стыдно, нельзя, и человек отказывается от желаемого… Вторая: не хочется, но надо, и человек делает то, что надо! И у кого сильны эти установки, тот воспитан гражданином, порядочным человеком. Такие установки упорядочат поведение и «неугомонного». И родители неустанно внушают ему: «Думай, а потом делай», «Никому не должно быть плохо от твоей активности», «Не нарушай общепринятые правила, и тогда никто, никогда тебя не осудит»…

«Жаждущие власти»

Встречаются дети с чрезмерно обостренным инстинктом доминирования, но не имеющие достаточных психофизических качеств для достижения желаемого ими уровня лидерства. Так, например, командующий армией, директор крупного завода и командир полка, начальник цеха — лидеры, доминантные генетически, но доминантность их разного масштаба. И один доминантный имеет данные, чтобы стать премьер-министром, а данные другого достаточны лишь для руководства бригадой рабочих. Горе доминантному, если инстинкт доминирования увлечет его за пределы его психофизических возможностей!

И «жаждущие власти» жаждут большего, чем могут совершить. Они стремятся главенствовать в любой компании, в классе, в игре и в отношениях с приятелями, а их главенство не признается, отвергается. В результате их жизнь превращается в цепь вечных разборок, выяснений отношений, от которых устают родители и воспитатели, превращается в борьбу со всеми и против всех. Их часто приходится переводить в другие группы и классы. Они перестают посещать любой кружок, секцию, если на пути к их лидерству встречают сопротивление, непонимание, соперничество более сильного.

Если такого ребенка не избрали старостой класса, он уходит из этого класса или нестерпимо страдает. «Жаждущие власти», не достигая желаемого, становятся протестными, завистливыми,

Нередко они враждуют с воспитателями, учителями, обвиняя их в несправедливости, естественно, по отношению только к ним. Они рано приобретают склонность жаловаться на непонимание, «предвзятое отношение» к ним со стороны других.

И родители, с одной стороны, делают все, чтобы помочь им развить качества истинного лидера, а с другой — борются с их гордыней, порицая ее как тяжкий грех.

И детям, «жаждущим власти», внушают установки: «Если ты будешь умным, образованным, сильным и умелым, то само собой окажешься впереди»; «Только тот истинный лидер, за кем безоговорочно признают право на это, а остальные, рвущиеся к власти, — просто карьеристы!»; «Нет принципиальной разницы между ябедой, доносчиком и тем, кто неправдой, хитростью, прибегая ко всяческим ухищрениям, стремиться стать командиром, капитаном, старостой».
А позже, когда ребенок станет подростком, старшеклассником, с ним легко будет беседовать на эти темы, просматривая вместе с ним соответствующие телепередачи о борьбе за власть недостойных ее.

«Сверхзастенчивые»
Прежде чем начать рассматривать данную акцентуацию, сделаю небольшой экскурс в историю значения слова. В «Толковом словаре живого великорусского языка», составленном В.И. Далем (М., 1978), читаем: «Застенчивый — охотник застеняться, не показываться, неразвязный, несмелый; робкий и излишне совестливый или стыдливый, неуместно скромный и робкий; непривычный к людям, робкий и молчаливый».

Впервые слово «застенчивость» зафиксировано в русско-немецком словаре 1777 года «Российский Целлариус». В «Словаре Академии Российской» (1794) застенчивость толкуется как несмелость и «почитается за недостаток воспитания». По происхождению слово, вероятно, восходит к древнерусскому застить — заслонять свет, в этимологии которого довольно прозрачна связь его с другими словами этого же корня — стень — тень — сень. Народная этимология связывает слова этого корня также со словом «стена» (В. Г. Преображенский. Этимологический словарь русского языка.- М., 1958). Во всяком случае, значение этого слова, исходя из корня, — «стараться быть в тени, отгораживаться».

Застенчивость — скромность, совестливость, стыдливость. Прекрасные черты личности. Но, будучи чрезмерной, она приводит к робости, отгороженности, мучительной неуверенности в себе, тревожной мнительности как чертам характера.

Представим себе, что должен испытывать человек, неспособный обратиться к интересующему его лицу без посредника, выступить перед группой людей, отстоять свои взгляды, бороться за свои интересы. Вот он уступает наглым притязаниям недобросовестного, отступает, буквально убегает со слезами на глазах, а его открыто оскорбили, обманули, завладели тем, что по праву принадлежит ему. Презирая себя за малодушие, считая себя глубоко неполноценным, неудачником, такой человек проходит путь от недовольства собой до неприятия самого себя, а иногда до нежелания жить.

Возможно и аутистическое развитие чрезмерно застенчивых детей, подростков, юношей, когда, все более замыкаясь в себе, они демонстрируют такую отгороженность, столь молчаливы, пассивны, замкнуты, что остаются безмерно одинокими на всю жизнь. Следует добавить, что иногда такие дети, становясь подростками, внешне, стремясь к компенсации, выглядят надменными, гордыми, зазнавшимися и т.д. В целях самозащиты, испытывая острое чувство неполноценности, они воздвигают вокруг себя крепостные стены, пытаясь скрыть от окружающих свое смятение, неуверенность, страх, защититься от бесцеремонных, сохранить хотя бы остатки своего достоинства. Они способны даже быть агрессивными в своей застенчивости, колючими, могут слыть сверхоригиналами, неуживчивыми. Окружающие отвечают санкциями, бойкотом, и круг замыкается — они все более уходят в одиночество, страдают от всего этого, в первую очередь, сами застенчивые.

Застенчивость, во всех случаях, мучительная неуверенность в себе. И преодоление застенчивости — преодоление неуверенности в себе. Как только родители выявили в ребенке склонность к чрезмерной застенчивости, они максимально стимулируют в нем уверенность в себе. Научить плавать, ходить на коньках и лыжах, кататься на велосипеде, ловко играть с мячом следует всех детей без исключения, но имеющих склонность к застенчивости — в первую очередь! Конечно же, родители не допустят, чтобы склонный к застенчивости был смешон у доски на уроке математики, поскольку не знает математики, а в физкультурном зале, поскольку слаб и неуклюж. Он в таком случае будет все более и более застенчив. И склонного к застенчивости «вооружают», как и «мимозоподобного».

Однако борьба с чрезмерной застенчивостью у ребенка имеет свои особенности. Его целенаправленно обучают общению. Мать побуждает его к самостоятельности, поручая ему, например, купить в магазине булку, пока она покупает молоко. И он вначале робко, а осваиваясь, все смелее контактирует с продавцом в магазине, со взрослыми, пришедшими в гости, а позже и сам идет в гости. Ему устраивают день рождения, на котором он выступает в роли радушного и общительного хозяина собственного праздника. Ну, а потом пусть пойдет на день рождения к сверстнику. С ним играют родители, моделируя все возможные ситуации, возникающие в играх с детьми. Его учат отстаивать свои права, затем приучают к равноправному общению с одним, двумя, тремя, а потом и с группой детей. Все должно быть направлено на то, чтобы ребенок поверил в себя и освоил науку равноправного общения.

«Жаждущие успеха»

В последние годы я обратила внимание на разновидность акцентуации характера, вытекающую из искаженного развития тенденций инстинкта самосохранения (тенденция самоутверждения). Это прилежные, аккуратные, организованные дети, примерные в детском саду и в школе. Они чрезвычайно активны и помогают воспитательнице или учительнице. На них не нарадуются, их хвалят, ставят в пример. Ко мне же они попадают с реактивным срывом, который является результатом их поражения в борьбе за непосильный для них успех, результатом завистливого восприятия ими успеха других. К реактивному срыву их приводит ситуация, когда вместо отличных отметок они получают хорошие, когда учительница отдает предпочтение не им, а другим ученикам.

Такие дети неистово трудятся, подчеркнуто дисциплинированы, но мотивация всего этого — борьба за успех. В их усердии отчетливо прослеживается истерическая тенденция. Они ведут непримиримую борьбу с соперником, используя сплетню, оговор, интригу. Ненависть, злые слезы, истерические реакции у них, как у взрослого человека, и их переживания явно не по возрасту.

Естественно, успеха хотят все, но у этих детей жажда успеха — их сущность. Им нужен «орден», звание «лауреата». В их темпераменте заострены черты, направленные на достижение максимального успеха. Они — максималисты. В обществе, где социальный успех — самоцель, таких детей становится все больше и больше. И если в массовом сознании доминируют материальные ценности, они борются за материальный успех, если же доминируют статусные ценности, они борются за суперуспех в карьере.

В принципе нет ничего дурного, когда дети стремятся к высокой успеваемости и ревниво следят за своим рейтингом в классе. Более того, родители внушают детям, наделенным большими способностями — Божьим даром, что они обязаны учиться особенно старательно, ибо в противном случае они совершают тяжкий грех неблагодарности по отношению к Богу, давшему им больше, чем другим, для того, чтобы они, в свою очередь, дали как можно больше другим людям.

Но чтобы у них не было срыва, родителям  таких детей необходимо снизить уровень требований к ним, научить своих чад, что неуспех-это тоже результат и надо только сделать верные выводы.

«Мимозоподобные»
При чрезмерном доминировании инстинкта сохранения достоинства может возникнуть акцентуация характера, проявляющаяся в сверхобидчивости и сверхранимости, склонности к ожиданию от других унижения, оскорбления, агрессии. Чувство достоинства таких детей обострено до предела. Они видят посягательство на их достоинство там, где его нет и в помине. От этого они колючи, агрессивны, бросаются в бой или смертельно обижаются на шутку, малейшую иронию в их адрес. Это — «ежики», «улитки, захлопывающие створки раковины», «мимозы».

Подобная акцентуированность нарушает общение таких детей со сверстниками, порождает непрерывные конфликты, омрачает отношения со взрослыми. Отношения с «мимозоподобными» могут строиться только в рамках известного правила, когда всегда гладят по шерстке. Но они недоверчивы и к ласке, как гордые кошки, которые царапают руку, протянутую с дружелюбными намерениями. Такие дети замкнуты, скрытны, «застегнуты на все пуговицы», подозрительны, мнительны.

В итоге им угрожает угрюмое одиночество и неудачливость. Они остаются наедине со своим больным чувством достоинства, озлобляясь на весь свет, или «ломаются», становясь шутами среди детей. Мягко и терпеливо, шаг за шагом, обидчивых, «мимозоподобных» ведут к пониманию истинного чувства достоинства, объясняя разницу между гордыней и гордостью, шуткой и злопыхательством, критикой и критиканством. Им внушают, что обидчивые теряют друзей и множат врагов, что на них «возят воду», когда, используя их обидчивость, ими начинают управлять злые люди. Им объясняют, что, в конце концов, чрезмерная обидчивость — разновидность глупости. Однако «мимозоподобные» нередко «закомплексованы». Это бывает, если их действительно унижали, если у них накоплен опыт обид, несправедливости, опыт отвержения сверстниками, если они ощущают наличие у себя некоего психофизического дефекта. В таком случае они — «подранки» и нуждаются в ободрении, в максимальной «вооруженности», как если бы речь шла о страдающих предневрозом или уже впавших в невроз. Когда путем упорных занятий, работы с репетитором они добьются желаемого уровня успеваемости, когда они окрепнут физически, и учителя, сверстники станут уважать их, когда они действительно будут способны защитить себя, они успокоятся, станут терпимее, добродушнее относиться к подтруниванию над ними. Короче, мимоза оживает, когда дует теплый ветер.

«Игроки»
Из искажения инстинктов исследования и свободы, при холерическом темпераменте иногда вытекает акцентуация характера, схожая с фанатизмом, по сути — его разновидность. Это — «игроки». Они склонны к риску, чрезвычайно азартны и ставят на кон все, идут ва-банк, не думая о последствиях. Они заключают отчаянные пари, рано или поздно приходят к игровым автоматам, проигрывая даже «штаны», подобно пьянице из знаменитого стихотворения Сергея Есенина. Игра становится для них всепоглощающей страстью.  Уже в раннем возрасте такой ребенок, играя в шашки, шахматы, карты, домино, настораживает своим азартом, слишком эмоциональным переживанием поражений, тенденцией играть снова и снова, обязательно до победы.

Данная акцентуация характера чрезвычайно сильна, ибо в своей основе врожденна, базируясь на естественной склонности к риску людей с доминированием инстинктов исследования и свободы, а поэтому ее следует ввести в русло спорта, творчества, исследования.
В сущности «игроки» — это склонные к риску «генетические воины» (к «генетическим воинам» Гарбузов относит  людей, у которых главенствуют инстинкты исследования, агрессивности, доминирования, свободы и сохранения достоинства), для которых — «или грудь в крестах, или голова в кустах!». «Игроки» — это люди, отчаянно стремящиеся к главному призу, огромному успеху, кредо которых — «все или ничего!». И если одни из них играют в рулетку, то другие «открывают Америку».

И, наконец, к хрестоматийным акцентуациям характера, возникающим на почве генетического предрасположения, резидуально-органического поражения головного мозга и частично в результате неправильного воспитания, относятся описанные ниже четыре типа.

«Странные, чудаки»

Среди сверстников «странные», «чудаки» — белые вороны. Впрочем, они избегают сверстников и не участвуют в их играх. С раннего детства они играют одни, в уголке, а научившись читать, предпочитают всему книгу, и притом книгу для взрослых. Они и вопросы задают странные, недетские, охотно беседуя со взрослыми на отвлеченные темы. Их характеризует и увлеченность чем-то одним, нередко своеобразным. Часто это зоология, ботаника, география, астрономия и уж совсем не детское увлечение — политика.
Своеобразие их увлечения насекомыми, растениями, географическими картами и справочниками заключается в том, что все это у них необычно, взрослоподобно, в ущерб реальности, учебе в школе. Если семилетний знает о звездах больше восьмиклассника, но способен умереть от голода рядом с холодильником, заполненным снедью, если он ходит с не застегнутыми пуговицами и с не завязанными шнурками, нелеп, неловок даже в ходьбе, не говоря о спортивных навыках, если он простак в жизни и его может обмануть даже трехлетний, но бойкий и «земной» ребенок, речь идет об этом типе акцентуации характера.

«Чудака», «странного» родители должны понимать и воспитывать его как нестандартного. Ведь именно из таких детей нередко вырастают оригинальные мыслители, ученые, изобретатели. И родители не гасят самобытность такого ребенка Вместе с тем они адаптируют его к обычной, будничной среде и жизни, приобщают к повседневным заботам семьи, воспитывают у него необходимые ребенку умения, навыки, мягко «приземляя» его, максимально стимулируя самостоятельностью. Пусть «чудак» витает в своих эмпиреях, копается в энциклопедиях, в специальных публикациях, но пусть и сходит в магазин, почистит картошку, нарежет овощи для салата, пусть прибьет гвоздь там, где надобно, выгладит брюки и начистит ботинки.

Наилучшие результаты в отношениях со «странными», «чудаками» достигаются в том случае, если их расположить к себе, разделив их интересы, следуя их увлечениям, а затем, став для них человеком, которому они поверили, мягко повести их за собой. «Странный» дотошно изучает карту мира, увлечен энтомологией, астрономией или коллекционированием. Пусть изучает, коллекционирует, пусть все это — с перехлестом. Отец или дедушка слушают его внимательно, терпеливо, а потом, улучив минуту, переведут разговор на тему взаимоотношений между людьми, на темы повседневной жизни, заговорят с ним о каждодневных, об актуальных заботах и проблемах семьи.

«Настырные, вспыльчивые, жестокие»

Это весьма неприятная акцентуация характера. Если таким детям что-то понадобилось, их не отвлечь и не уговорить. Не мытьем, так катаньем, а чаще настойчивой и непоколебимой требовательностью они своего добьются. Пунктуальные, педантичные, они ничего не забывают, особенно обиды, и злопамятны на года. Как они сказали, так и должно быть, притом к обещанному сроку, иначе следует вспышка гнева до беспамятства. В гневе они жестоки, пугающе агрессивны, и уже в первом классе учительница ужасается: «Все дети дерутся, толкаются, но по-другому. У этого же жестокие глаза, и его не оторвать от обидчика. Он норовит ударить пальцем в глаз или носком в пах. Его не останавливает, а даже возбуждает вид крови».

К цели такие идут напролом, но, встречая силу, только которую и признают, отступают, хитрят, ловчат, обходят и все-таки добиваются своего. В отличие от «чудаков» они обеими ногами стоят на земле, практичны, часто жадны, завистливы, склонны к интриге. Иногда они тиранят всю семью, иногда кого-то одного, но всегда слабого. Нередко у них плохое настроение, и тогда они откровенно ищут, на ком сорвать злость, используют любой повод, чтобы учинить скандал. Они безмерно эгоистичны, тяжело переносят боль, болезнь, травму. Неудача выводит их из себя, и тогда опять-таки следует гневная вспышка, попытка выместить зло на ком-то, или у них днями, а то и неделями дурное настроение. У таких детей подавлен инстинкт альтруизма. И они нуждаются в специфическом воспитании, которое должно начаться как можно раньше, пока ребенок совсем мал.

Специфичность воспитания «настырных, вспыльчивых, жестоких» заключается в следующем:поскольку при данном типе акцентуации особенно опасна вспыльчивость ребенка, которая может перерасти у подростка в аффективную взрывчатость, часто с тяжелыми социальными последствиями, ему с раннего возраста необходимо внушать установку на неотвратимость наказания за агрессивные действия. Внушается это твердым словом и решительным ответом — действием на вспыльчивость. Вспышка гнева тут же блокируется наказанием, притом самым суровым из всех допустимых.

«Демонстративные, лживые»

Вновь речь идет о крайне неблагоприятной акцентуации характера. Такие дети с раннего возраста отличаются ярко выраженной склонностью к борьбе за всеобщее внимание к ним, восхищение ими. Их сверхжелание — прожить жизнь под нескончаемые аплодисменты в их честь. Уже в три-четыре года девочка с данной акцентуацией характера подолгу вертится перед зеркалом, примеряя мамину шляпку, туфли на высоком каблуке, клипсы. Придут гости — и она обязательно должна быть в центре. Все внимание должно уделяться только ей. Она жеманится, кокетничает, поет и танцует, декламирует стихи. На вопрос, кем она будет, ответ однозначен — «актрисой!». И никому из гостей не сказать ни слова, поскольку говорит только она.

Если что-то ей не по нраву, тут же возникает истерика, слезы льются рекой, следуют бурные объяснения и сцены. И она никогда ни в чем не признает себя виновной. Во всем всегда виновны другие. Она всегда — прокурор, обличает, обвиняет и при этом изобретательно, припоминая то, что было год назад. Все это звучит у нее убежденно, гневно, поскольку она искренне так считает. Она не помнит ничего, что уличает или обязывает ее, но прекрасно помнит все, что компрометирует других, помнит обещанное ей, обязанности других. Как только назревает угроза, что ее уличат, накажут, она первой стремительно переходит в наступление, упрекая, обвиняя, разоблачая.

Она не терпит будничности и жаждет вечного праздника. Всегда получается так, что за нее все делают, чтобы избежать крика, скандала, и родители говорят: «Заставить ее что-то сделать — дороже обойдется себе, лучше ее не трогать, сделать самим».
Для данного типа акцентуации характера симтоматична тенденция к лживости. Она в данном случае вытекает из демонстративности, потребности выделиться, обратить на себя всеобщее внимание любым способом. Это или самовозвеличивающая ложь («папа — летчик, мама — артистка, дядя — академик»), или ложь-сенсация. Следует отметить, что детская лживость часто тревожит родителей, и нередко приходится уделять ей внимание на психоневрологическом приеме. Однако ложь лжи рознь, особенно когда речь идет о детях.

«Неустойчивые, безвольные»

Этих детей отличает безволие и безответственность. Емким словом «неустойчивость» в данном случае сказано все. Без руля, без ветрил, безвольно и бездумно несется лодка такой судьбы. Есть только «хочу», но и оно примитивно: «хочу» праздности, получения удовольствий («сам не знаю, чего хочу»). Отсутствуют сколько-нибудь серьезные цели, ценности и побуждения, нет обязательств, чувства долга по отношению к кому-нибудь или чему-нибудь. Такая акцентуация чаще всего — последствия минимальной мозговой дисфункции (ММД), безнадзорности или искажения тенденций инстинкта свободы.

«Неустойчивый» следует за кем-то, безвольно подчиняясь ему, но и то только в том случае, если его ждет праздное времяпрепровождение. Неустойчивость становится очевидной, как только возникает необходимость проявить усидчивость, трудолюбие, подчиниться режиму и дисциплине, т.е. с первого класса школы. «Неустойчивый» не слушает учительницу, потому что его это не интересует и требует усилий. Он не записывает задания и не выполняет их.

Родители учатся за него или жестким давлением добиваются его участия в учебе, но стоит им отвлечься, как он прекращает работу. Отпущенный во двор, он исчезнет, поскольку пойдет, сам не зная за кем и не зная куда, забудет о времени и о родителях. Делается это не по злому умыслу, а от несерьезности. Легкомысленность «неустойчивого» вопиюща. Его упрекают, распекают, и он как будто раскаивается, но тут же все забывает. Он дает честное слово, но тут же забывает об этом. Будущее его, если с самого раннего возраста со всем этим не ведется неустанная борьба, плачевно. Специфика воспитания «неустойчивого» состоит в следующем. Подобно тому, как страдающему аритмией сердца подшивают стимулятор ритма, «неустойчивому» как бы подшивают часы. Начинается все с жесткого режима: сон, прием пищи, прогулка — строго по часам! Потом игра, занятия — по часам. Потом дело и свободная игра — по часам. При этом жестко следят, чтобы он не отвлекался!
Одновременно с раннего детства «неустойчивого» — настойчиво — побуждают завершать начатое. Тут поможет природное стремление человека увидеть задуманное завершенным. С «неустойчивым» начали строить модель самолета, корабля, довели с ним дело до конца и возрадовались: «Смотри, сынок, как красиво, когда задуманное тобой закончено, радует глаз и сердце, и тебе есть чем гордиться!».